Пацифистский сoup de grâce

[kodak2004]

Originally posted by shiitman at Пацифистский сoup de grâce

Пацифистский сoup de grâce в Anarchy and other shit.

---

Написано для Нигилист.Ли

Я такой человек Не агрессивный Я всегда вижу свет На стороне силы Шумов и Борзыкин. ”Позитиф”

Любые победы государства влекут за собой всплеск патриотизма. Будь то выигрыш в спортивном соревновании или музыкальном конкурсе, народные массы проникаются гордостью за свою Родину, раскрашиваются в цвета государственного флага и начинают хором петь гимн. В случае политических или тем более военных побед ликование обретает совсем уж неприличный характер. Когда Россия оккупировала Крым – поддержка действующей власти подскочила там до уровня, который казался недосягаемым после белоленточных протестов 2011 года. Даже люди, никогда не бывавшие (и не планирующие побывать) в Крыму, внезапно осознали, что он “их”, ощутили необычайный приступ любви к Родине и её правителям, мудрым собирателям земель русских. Тогда же больше 80% участников соцопросов одобрительно высказывались о политике Хуйла и радостно соглашались, что нужно помогать “русским Донбасса”. А почему бы не помочь мифическим “русским Донбасса” (попутно втоптав сам Донбасс в пыль), если есть у нас силушка молодецкая, если наш президент такой хитрый, что обманул даже ушлых гейропцев, и такой сильный, что даже Обама ничего не может ему сделать, кроме как выразить “обеспокоенность”? Обывателю приятно ощущать себя частью силы, и что бы эта сила не совершала, оно будет объявлено благом, потому что в рамках господствующей системы ценностей сила сама по себе есть благо. Сами “русские Донбасса” и желание помочь им тут вторичны. Если те же жители Донбасса приезжают в Россию в качестве беженцев, то моментально превращаются в “ушлых хохлов, которым тут не рады”.

Разумеется, в любом обществе будет определённый процент “нонконформистов”, и “национальных предателей” которые патриотической истерии не поддаются. Они не испытывали ликования по поводу аннексии Крыма и войны в Донбассе, они высказывались против военного участия России в конфликте. Мы знаем всех этих людей поимённо. Нет, конечно же, я несколько утрирую. Идейных пацифистов и активных оппозиционеров занимающих пацифистскую позицию из желания противостоять власти достаточно много, их тысячи, но это количество ничтожно по сравнению с управляемой телевидением массой. А если посчитать какой среди этих пацифистов процент “левых”, то  мы получим совсем уж печальные результаты. Можно сколько угодно повторять лозунги о том, что “трудящиеся массы России и Украины должны обернуть свои штыки против эксплуататоров”, но “трудящиеся массы” продолжат слушать Мамонтова и Киселева и радоваться победам русского оружия. До тех пор пока есть чему радоваться. Потому что Мамонтов и Киселев предлагают им абстрактного и далекого врага, которого приятно и безопасно ненавидеть, и вполне реальную национальную гордость, а мы способны предложить разве что бесконечную, опасную (если заниматься ей всерьёз) и не особенно результативную в краткосрочной перспективе борьбу.

Но гордость тоже не может быть вечной, вслед за опьянением наступает похмелье. Подобно тому, как сила привлекает обывателя, слабость отвращает его. Одно дело отождествлять себя с завоевателем, который железной рукой наказывает распоясавшихся “укров” и защищает распятых мальчиков, а другое дело ощутить себя пособником неудачливого разбойника, который “даже хохлов победить не в состоянии”. Все любят Стрелкова, но никто особенно не любит Гиркина. Пока Хуйло является успешным завоевателем, он – великий национальный лидер, но как только его постигает неудача за неудачей, как только русские солдаты начинают возвращаться домой даже не “на щите”, как павшие воины, а попросту как безымянный биоматериал, когда война из героического  зрелища, за которым можно наблюдать по телевизору или в интернете, виртуально болея за “своих”, становится рутиной и начинает бить по образу жизни еще совсем недавно восторженного обывателя, величие лидеров, да и самой Державы, начинает меркнуть. Имперская идея воодушевляет  и привлекает, когда она способна побеждать, но нет ничего более жалкого, отталкивающего и демотивирующего, чем Империя, терпящая поражение.

Востребованность пацифизма в российском обществе будет прямо пропорциональна количеству погибших и изувеченных солдат и обратно пропорциональна ценам на нефть. Пока лояльные государству обыватели не почувствуют угрозу собственной шкуре, собственному достатку, они будут глухи к любым гуманистическим призывам, к любым лозунгам о “классовой  солидарности” и интернационализме. Для того, чтобы сильный испытал солидарность со слабым, он должен сам ощутить слабость. Достаточно жестокое утверждение, но тысячелетиями воюющее человеческое общество воспитало в себе эту и в нас эту жестокость.  Все наши прекрасные идеи о мире и о социальной справедливости смогут найти отклик лишь тогда, когда разрушится единство между правящими классами и подчинённой им массой. Для этого всеобщее единение, триумф и предчувствие скорой победы должно смениться раздробленностью, разочарованием, страхом поражения.

В Германии после Первой мировой войны ультраправыми культивировалась “легенда об ударе кинжалом” (Dolchstoßlegende): дескать, противники войны нанесли удар в спину немецкой армии, которая ещё могла победить. На самом деле, любой пацифистский “удар в спину” – это  акт милосердия, который ускоряет завершение и так проигранной войны. Но пока военное поражение или вызванный войной экономический коллапс не стали неизбежной реальностью, любые удары в спину государства-победителя будут всего лишь легкими булавочными уколами.